Публикуемый текст, как и его название, должны были ещё меняться. Наш давний друг Александр Михайлович Абрамов долго работал над этой статьёй, предназначавшейся для «Эксперта», и позавчера, в субботу, обещал по телефону нашему редактору уже в воскресенье прислать нам окончательную версию.
Но в воскресенье 24 мая он скончался.
Размышления о педагогической науке
Александр Абрамов (05.06.1946 — 24.05.2015), член-корреспондент Российской академии образования
После событий 27 июня 2013 года, когда как гром среди ясного неба прогремело решение о реформе академий, прошло без малого два года. Реформа «большой» (РАН), медицинской (РАМН) и сельскохозяйственной (РАСХН) академий, подлежащих объединению, приобрела затяжной характер. По-видимому, это обусловлено двумя главными причинами. Во-первых, проявлена известная осторожность со стороны власти, не стремящейся вступать в явную конфронтацию с академическим сообществом, которое резко критически отнеслось к идее «реформирования». Во-вторых, как выясняется, изначально отсутствовало сколько-нибудь внятное понимание того, как именно должна функционировать наука при принципиально новых правилах игры, неожиданно заданных сверху.
Как бы то ни было, о судьбе РАН, РАМН и РАСХН пока еще можно только гадать. А вот реформа Российской академии образования (РАО) уже практически состоялась. Так что можно подвести некоторые предварительные итоги.
Краткий курс истории АПН-РАО (1943-2015)
Академия педагогических наук РСФСР (АПН РСФСР) была создана по инициативе наркома просвещения РСФСР В. П. Потемкина. Постановление Совнаркома РСФСР о ее создании датируется 6 октября 1943 года. 14 февраля 1944 года СНК РСФСР утвердил Устав академии и начальную сеть ее учреждений. АПН создавалась при министерстве просвещения. Подчиненное положение министерству подчеркивает и такой факт: первые президенты АПН являлись одновременно наркомами просвещения: В. П. Потемкин (1944-1946 гг.) и И. А. Каиров (1946-1956 гг.). Соответственно, основными задачами академии были научное обеспечение работы школ и подготовка научных кадров для пединститутов и университетов. Первый состав из 13 действительных членов и 13 членов-корреспондентов был утвержден в марте 1944-ого года; далее проводились выборы.
Нельзя не отметить такое обстоятельство: АПН была создана в военные годы, всего через пару месяцев после Курской битвы. До этого помимо Академии наук СССР существовала сельскохозяйственная академия (создана в 1929-ом году, т.е. в год Великого Перелома в деревне). Вряд ли факт создания АПН служит доказательством исключительного внимания И. В. Сталина к проблемам педагогики. Существует, правда, версия, что немалую роль сыграло осознание остроты проблем патриотического воспитания; в годы войны было немало перебежчиков. Но скорее речь шла о реализации более крупного сталинского плана послевоенной организации системы образования и науки. В 1944 году была создана академия медицинских наук, в 1947 – академия художеств, позднее появились республиканские академии во всех союзных республиках. В рамках административно-командной системы это было логичное решение: создавалась система стимулирования ученых, а, главное, выстраивалась система научных исследований под строгим контролем государства, выступающего главным заказчиком. При этом, разумеется, т. н. университетская наука, не обладающая в целом мощной государственной поддержкой, изначально уступала академическим структурам (нужно, впрочем, отметить, что сразу после войны зарплаты работников высшей школы были повышены в разы, а в 1948-ом году началось строительство нового здания МГУ).
В 1960-ые годы по решению Политбюро ЦК КПСС в Советском Союзе начинается масштабная реформа школы. Для координации этой работы в 1966 году было организовано Министерство просвещения СССР, в том же году принято решение о преобразовании АПН РСФСР в союзную академию АПН СССР с подчинением ее новому министерству. До конца 1970-ых годов основная задача академии – научное обеспечение реформы школы и партийных решений в сфере школьного образования. Сеть подведомственных научных учреждений последовательно расширялась; в союзных республиках появились НИИ педагогики.
Среди членов АПН было немало действительно выдающихся ученых, внесших заметный вклад в развитие национальной системы образования. Но в целом авторитет академии во все времена не был высок. Примечательно, например, высказывание крупного советского математика П. С. Александрова, являющегося около 20 лет действительным членом АПН РСФСР: «А академия педнаук пребывает в состоянии постоянного возбужденного бездействия». Вполне закономерно поэтому, что в революционные годы перестройки критика АПН резко обострилась. Итогом стало решение о ее второй реорганизации: в 1992 году АПН СССР была преобразована в Российскую академию образования (РАО); решающая роль в принятии этого решения принадлежит Э .Д .Днепрову, который в 1990-1992-ом годах являлся министром образования РФ. Крупных нововведений было два. Во-первых, РАО, в отличие от предшественниц, ответственна за разработки для всей национальной системы образования, а не только для школы. Во-вторых, РАО обрела формальную независимость от министерства и действовала на принципах самоуправления.
В силу целого ряда причин РАО не сумела воспользоваться дарованными свободами. На деле зависимость от министерства образования и науки только возросла. В условиях конкуренции (не всегда, впрочем, здоровой и, в частности, с активным применением административного ресурса) РАО уступила лидирующие позиции. Не случайно, например, столь велико сегодня влияние, которое оказывает на образовательную политику Высшая школа экономики.
Итоги последних 23 лет истории АПН-РАО плачевны. В 2013 году, вскоре после объявления о реформе академий, президент РАО Н. Д. Никандров подал в отставку; похоже, что отставка не была добровольной. Президентом избрана Л. А. Вербицкая, которая до этого долгое время была ректором Санкт-Петербургского университета. Именно она возглавила процесс «реформирования», который практически завершился. Вкратце существо преобразований таково:
— как количество структур РАО, так и численность сотрудников резко сокращены;
— сформированы шесть новых институтов (ранее было около 20 центров и институтов), отныне являющихся подразделениями министерства;
— институт действительных членов и членов-корреспондентов сохранен (включая выплату гонораров), но реальных структур, подчиненных Президиуму РАО, по-видимому, не будет.
Таким образом, де-факто год 2015-ый становится последним в истории АПН – РАО. Без собственных научных структур РАО становится довольно бессмысленной организацией, единственная цель которой – сохранение традиции иметь руководящий Президиум и звания членов академии независимо от наличия или отсутствия реальных заслуг. Тезис «реформаторов » о том, что члены академий образуют «клуб экспертов» для оценки важных государственных решений, не убедителен. Во-первых, те примерно две с половиной тысячи человек, которые являются членами «государственных академий» — это многовато для клуба экспертов. Во- вторых, за последние 15-20 лет к мнению этих « экспертов» никто никогда не прислушивался, хотя весьма критических статей на разные темы отдельные «эксперты» напубликовали предостаточно. В-третьих, для проведения детальных экспертиз нужны соответствующие процедуры, а в первую очередь – невозможность принятия решений при отрицательных заключениях экспертных групп; над этим, похоже, никто не думал и думать не собирается.
В заключение краткого исторического очерка остается привести небезынтересную статистику. По случаю своего 50-летия, 60-летия и 70-летия РАО издавала сборники с указанием персонального состава. Согласно этим источникам, за все годы в АПН-РАО было избрано 430 человек. Из них 280 стали академиками, 150 остались членами-корреспондентами. Во времена АПН РСФСР в академию было избрано 60 человек, в АПН СССР – 115. Так что, несмотря на то, что после распада СССР кандидаты из союзных республик уже не участвовали в конкурсах, пик избраний приходится на период после 1992-ого года (в настоящее время «плотность членов РАО» составляет примерно 2 человека на миллион населения, в советское время около 1/2.) Соответственно, менялась общая численность. В 1967–ом году численность академии составляла 50 академиков и 80 членов-корреспондентов. В 1991-ом году – 60 академиков и 90 членов-корреспондентов; в 1993-ем – 93 академика и 132 члена-корреспондента. В настоящее время в РАО около 125 академиков и 150 членов-корреспондентов.
Пейзаж после битвы
Для оценки сложившейся на сегодня ситуации с академией ближе всего идея, выраженная в известной поговорке: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Заслужила ли РАО столь бесславный финал? Для меня ответ на этот вопрос весьма не прост: в 1970 году я поступил в аспирантуру АПН СССР и затем либо работал непосредственно в академии, либо тесно был с ней связан; в 1992 году избран членом-корреспондентом, несколько лет являлся членом Президиума. Но в интересах истины мой ответ на поставленный вопрос таков: да, заслужила.
Есть две главные причины, в силу которых решение о фактической ликвидации РАО нужно признать справедливым. Во-первых, это ее неэффективность, а во-вторых, принципиальная нереформируемость РАО.
Сначала о неэффективности и ее причинах. Задача науки – постоянное расширение области достоверного знания. Подлинная научная деятельность – это творческий процесс, немыслимый без интеллектуальной свободы, критичности и честности мышления, без постоянных содержательных дискуссий. Административно-командная модель, положенная в основу АПН, изначально предполагала большие ограничения на эти естественные принципы, тем более в условиях единственно верной Идеологии. Несколько поколений т. н. педагогов-исследователей воспитывалось при жесткой цензуре и самоцензуре; резко ограничивались как поле проблем, так и направления их решения. Немаловажно и отсутствие свободных международных контактов. Все это не могло не сказаться как на качестве работы, так и на уровне профессионализма людей, работающих в педагогических науках.
В эпоху РАО все эти негативные факторы резко усилились. С одной стороны, государство российское не формулировало и не формулирует внятных крупных задач в сфере образования, ограничиваясь имитацией активности в форме проектов, далеких от реальных горящих проблем: т. н. национальный проект «Образование», «Стандарты» для школы и системы педагогического образования, ЕГЭ, подушевое финансирование и т. п. В этих обстоятельствах в руководстве РАО не нашлось достаточного числа инициативных людей, способных предложить альтернативы, ориентированные на подлинное развитие национальной системы образования. С другой стороны, обострившиеся в постперестроечный период проблемы выживаемости различных структур, вызванные экономическими обстоятельствами, постоянно стимулировали конформизм и исполнительность как в руководстве академии, так и среди сотрудников. Результат – резкое снижение производительности и качества; рост бессодержательности и наукообразия.
В итоге РАО не только утратила былой монополизм, но оказалась неконкурентноспособной. Приведу пример. Разработка школьных «Стандартов» велась под руководством РАО начиная с 1992 года. В итоге в 2012 году был утвержден совершенно позорный документ, в котором начисто отсутствовали какие-либо явные представления о том, каким должно быть содержание школьного образования. Ключевой вопрос «Чему и как учить детей в российской школе XXI века?» не получил сколько-нибудь убедительного и мало-мальски вразумительного ответа. Но есть множество свидетельств того, что уровень знаний современных школьников по всем предметам (включая базовые – русский язык и математику) крайне низок. Второй пример характеризует общий стиль работы. Как известно, множество решений о школе: ЕГЭ, введение в школу элементов религии, укрупнение московских школ, крайняя бюрократизация работы школ и т.д. – вызывает активные протесты. Так вот: за все последние пятнадцать лет РАО ни разу не высказала официально своей точки зрения как на состояние дел, так и на существо «инноваций». Эти проблемы попросту не включались в повестку ежегодных общих собраний, являющихся высшим органом РАО.
Теперь о нереформируемости. РАО – это достаточно сложная система. Она призвана решать большое число сложных и многообразных задач. Проблемы РАО объединяют большое число людей, придерживающихся весьма различных взглядов. Для реформирования подобных систем должна сформироваться некая критическая масса высокопрофессиональных людей, убежденных в необходимости реформ, имеющих яркие идеи, представляющих себе общую программу действий и способных ее реализовать. К тому же временной ресурс на каждом этапе реформ резко ограничен: отсутствие заметных позитивных сдвигов быстро подрывает доверие к проводимым преобразованиям и обрекает реформу на неудачу.
Думаю, что последний шанс серьезной реформы был упущен в октябре 1997 года, когда на выборах президента мнения членов академии разделились практически пополам. Формально речь шла о том, будет ли переизбран на новый срок президент А. В. Петровский. По существу же обсуждались варианты развития академии. В известном смысле «оппозиция» победила: президентом был избран один из ее кандидатов Н. Д. Никандров, который неожиданно смог собрать большинство голосов. Однако именно Н. Д. Никандров несет главную ответственность за последующую деградацию академии, завершившуюся полным крахом: время его президентства с 1997 по 2013 гг бездарно потеряно… Временной ресурс был истрачен полностью: академия лишилась доверия и в «верхах», и в «низах».
Одновременно нарастал кадровый дефицит. Начиная с 1990-ых годов не предпринималось никаких действий, направленных на передачу эстафеты новым поколениям. В настоящее время средний возраст членов академии около 75 лет; ежегодно 10-12 человек уходит из жизни. Примерно такая же картина и в бывших институтах РАО. Приходится с сожалением констатировать, что главной задачей Н. Д. Никандрова стало удержание им поста президента. Коль скоро судьба президента решалась на выборах, проводимых раз в пять лет, главное внимание уделялось именно отбору удобных для него кандидатов, разработке предвыборных и выборных технологий. Все содержательные проблемы системы образования и самой РАО отошли на второй план.
Отбор кандидатов в члены академии начинается с объявления номинаций, что сразу отсекает многих претендентов, имеющих достойные результаты, но не соответствующие объявленным правилам игры. На деле часто номинации отбирались исходя не из интересов дела, а из стремления провести своего заранее определенного кандидата. При анализе динамики персонального состава РАО, пополнявшегося за последние 15 лет, бросается в глаза быстрый рост числа избранных в академию крупных чиновников системы образования, представителей бизнес — структур. Самый яркий пример «ученого героя нашего времени» — Б. П. Мартиросян, сделавший головокружительную «научную карьеру». Он стал помощников президента РАО в 2000 году, но быстро объявил себя заместителем президента. В 2001 году защитил кандидатскую диссертацию, через три года докторскую, после чего сразу был включен в число кандидатов на звание члена-корреспондента. История нового «крупного ученого» была столь вызывающей, что на трех выборах его кандидатура не проходила, несмотря на мощную поддержку президента Никандрова, который делал упор на то, что «Борис Пастерович хорошо решает финансовые вопросы». В 2005 году сопротивление было сломлено. К тому времени среди членов академии было уже достаточное число сторонников Никандрова, и Мартиросян был избран, набрав (возможно!) всего на один голос больше установленного порога. На следующих выборах он стал академиком уже без проблем, а позднее получал награды и государственные премии. На протяжении десяти лет его влияние в академии было совершенно фантастическим. В кулуарах академии гуляла такая шутка: «Как зовут заместителя заместителя президента Мартиросяна? – Николай Дмитриевич» (имеется в виду, разумеется, Никандров).
Нельзя сказать, что оппозиции в РАО не было. Так, в 2007 году перед выборами президента была издана брошюра «Последний отсчет», содержащая, в частности, резко критические тексты академиков РАО А. И. Пискунова и В. В. Краевского. Цикл тревожнейших статей опубликовали Э. Д. Днепров и вице-президент РАО В. П. Борисенков, который, естественно, после этого уже не избирался в вице-президенты. Но все попытки «оппозиционеров» стать услышанными были безуспешны. В последние годы правления Н. Д. Никандрова стало невозможно добиться даже доступа к трибуне с критическим выступлением.
Итак, внутри академии идеи ее реформирования не могли реализоваться. К сожалению, это практически не могло произойти и вне стен РАО. Причина – в удручающем положении, сложившемся в системе присвоения научных званий в области педагогики. Научные степени кандидата и доктора педагогических наук крайне девальвированы. В последние годы усилиями «Диссернета» привлечено довольно активное внимание общества в проблеме «липовых» диссертаций, т.е. диссертаций, содержащих явный плагиат. (Я бы добавил к ним и «дубовые», т. е. работы, начисто лишенные содержания. И еще «заказные», т. е. выполненные под заказ «литературными неграми» за деньги). Созданы и важные прецеденты: лишены звания кандидатов исторических наук примерно половина из 25 проверенных работ, защищенных лишь в одном научном совете. Признано, что качество диссертаций в области гуманитарных наук крайне невысоко. Однако в сфере педагогики все много хуже.
Дело в том, что в этой сфере понятие качества настолько размыто, что при некотором попустительстве открываются широкие возможности для защиты совершенно пустых, хотя и наукообразных текстов. Защитить диссертацию на соискание степени кандидата или доктора педагогических наук существенно проще, чем в других областях. Заметный рост количества педагогических диссертаций (и, соответственно, рост откровенной халтуры) начался в 1970-ые гг. Стала распространяться и практика заказных, т.е. оплаченных диссертаций; при этом самой трудной задачей соискателя стала демонстрация понимания смысла «своей» работы во время защиты при благожелательном отношении со стороны оппонентов и Ученого совета. Этот процесс резко ускорился в 90-ые годы: наличие диплома кандидата и доктора наук стало практически необходимым условием карьерного роста. Наметился мощный приток как мелких, так и крупных чиновников в «педагогическую науку». В советское время существовали гласные и негласные инструкции, ограничивающие доступ начальства к защитам. В 90-ые годы эти ограничения были сняты. (На мой взгляд, защиту диссертации крупным чиновником следует, как правило, рассматривать как заявление об увольнении по собственному желанию в связи с полным служебным несоответствием, факт наличия которого доказан наличием диссертации. В тех редких случаях, когда чиновник пишет работу сам, основанием является манкирование служебными обязанностями: от службы у чиновника остается слишком много времени для свободных размышлений о вечном. В случае заказных диссертаций основание – злоупотребление служебным положением и мошенничество). Документированный результат диссертационной активности в области педагогики – десятки тысяч кандидатских и докторских дипломов. Недокументированный – массовая кадровая деградация и крайняя засоренность педагогической литературы пустыми, наукообразными и откровенно халтурными текстами.
Вывод: кадровый резерв отечественной педагогической науки крайне ограничен. Остается добавить, что именно АПН-РАО несла ответственность за подготовку научных кадров, в том числе за аспирантуру и присвоение научных званий.
Почему «третья реформа» обречена
Отсутствие вопросительного знака в этом заголовке означает, что, по моему мнению, очередная попытка реформировать РАО обречена на очередной (и скорый) провал.
Во-первых, предпринятые действия не затрагивают существа дела – они не устраняют ни одного из обозначенных выше негативных факторов. Во-вторых, предложенная структура институтов не имеет никакого обоснования: не поставлены задачи; не обосновано создание именно этих институтов; установленная им численность явно определяется стремлением к экономии, но не точным расчетом. В-третьих, передача институтов в ведение министерства означает, что в новой иерархии крупнейшими учеными назначены мелкие чиновники. Не меняет дела и наличие кураторов в высоких должностях. Насколько можно судить, за педагогическую науку отвечает первый заместитель министра образования и науки Наталья Третьяк; непосредственный начальник педагогической науки директор департамента государственной политики в сфере общего образования Анастасия Зырянова. Все-таки для того чтобы принимать ответственные решения в столь деликатной области, необходимо как минимум иметь опыт работы в сфере образования и науки. Желателен и заслуженный авторитет.
Слов нет: РАО было за что критиковать. Но это все-таки не основание для того чтобы заменять плохую модель на худшую. Главной целью реформы было объявлено повышение эффективности академии. При объявленных способах реформирования об этом не может быть и речи. Пора ясно признать: министерство образования и науки, ведущее бескопромиссную борьбу за эффективность образования и науки, само неэффективно. Об этом свидетельствует очевидная деградация высшей школы, фиксируемая и самим министерством, которое на основании пусть и искусственных критериев вынуждено отбирать лицензии у сотен псевдовузов. Но необходимо напомнить, что фактически всеобщее высшее образование в России создано было усилиями самого министерства, в течение длительного пери ода плодившего новые вузы и охотно выдающее им многочисленные лицензии. Катастрофические дефициты рабочих специальностей (в том числе в стратегически важных отраслях) – следствие разрушения системы начального и среднего профессионального образования. Никак не лучше дела в системе общего среднего образования. Уровень элементарной грамотности школьников снижается с каждым годом, а призывы к повышению уровня подготовки учителей сопровождаются лишь закрытием многих пединститутов и уничтожением остатков методической культуры.
Поразительный пример чиновничьего беспредела – события в Москве, где под видом оптимизации системы начальник департамента образования И. И. Калина провел искусственное объединение школ, детских садов и колледжей в «образовательные холдинги» (своего рода коллективизация по-московски), ликвидировал сначала окружные методические центры, а затем и окружные управления образованием. Как и в медицине, в сфере образования действует принцип Гиппократа: «Не навреди!» Поэтому во все времена и во всех серьезных странах крупным преобразованиям в области образования всегда предшествуют локальные эксперименты; крупные изменения проходят только эволюционно. «Оптимизация Москвы» по Калине – это проявление законченного волюнтаризма, непрофессионализма и авантюризма. Тот факт, что это стало возможным, свидетельствует и о непонимании существа дела мэром города С. С. Собяниным, который хотя бы для приличия обязан был провести и консультации, и серьезные общественные обсуждения.
История современного Минобрнауки – это история ваяния все новых и новых документов, в которых предлагаются очередные «инновации». Каждый из этих документов вызывает резкую критику со стороны специалистов и СМИ. По понятным причинам. — Инициативы, затрагивающие существо дела (содержание образования и подготовка кадров на всех уровнях , социология и статистика образования, реальные проблемы развития науки и т.д.) отсутствуют. Зато в изобилии готовятся «концептуальные» документы: концепция развития математического образования, концепция работы с одаренными детьми , стратегии развития и реформирования образования и науки до 20-ого и 30-ого годов. Все эти документы отличает блистательная пустота. К тому же сегодня многие из них стали совершенно бессмысленными и ненужными в новой суровой политической и экономической реальности, требующей секвестирования множества проектов. При этом странным образом выдвинутое президентом В .В. Путиным предвыборное обещание о создании 2020-ому году 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест, имеющее самое непосредственное отношение к образованию и науке и требующее колоссальных усилий, не нашло поддержки у министерства.
Поражает бесконтрольность и безответственность. В дореволюционной России на всех уровнях власти ежегодно публиковались отчеты о работе системы министерства народного просвещения. Ничего подобного в наше время не существует. Единственный пример экспертизы деятельности министерства анекдотичен: существует экспертный общественный совет при министре, собирающийся 4-5 раз в год на 2-3 часа.
Явный дефицит сотрудников министерства, имеющих серьёзный опыт работы в сфере образования, и избыток «эффективных менеджеров» объясняется в основном тремя обстоятельствами. Во-первых, с 1990-ого года министерство реорганизовывалось более 10 раз; при полной перетряске кадров с меняющимися целями и министрами ; опытные сотрудники при этом как правило оказывались лишними людьми. Во-вторых, согласно административной реформе (2004 г.) министерства отвечают не за состояние системы, а лишь за политику в подведомственной сфере. Наконец, в третьих, значительную часть энергии министерства занимает распределение бюджета, проведение всевозможных конкурсов и раздачу грантов.
Так что проблема реформирования системы разработок для сферы образования существенно сложнее и шире, чем это представляется реформаторам. Контуры возможной программы действий обсуждаются ниже.
К программе действий
Итак, после «реформы РАО» ее статус и ресурсный потенциал резко понижены. На первый план выходит задача построения новой системы структур, способных эффективно вести разработки для национальной системы образования. С учетом масштабов и разнообразия этой системы , с учетом кризисного состояния структур РАО задача эта весьма не проста.
После ряда событий прошлого года Россия оказалась в крайне неблагоприятной политической и экономической ситуации. Как ответ на многочисленные новые угрозы национальной безопасности страны возник естественный лозунг импортозамещения. Реализация его возможна лишь при очень больших усилиях и государства, и общества. Очевидно при этом, что в основе будущей грандиозной программы импортозамещения (которую еще предстоит и разработать, и реализовать!) лежит «импортозамещение рук и мозгов». Неразрешимых задач нет – есть люди, которые не хотят или не умеют их решать. Таким образом, образование, наука, культура, ответственные за воспитание личности и подготовку специалистов, за развитие человеческого потенциала страны, сегодня стали ведущими факторами национальной безопасности страны.
Следует учитывать и другое: уровень развития т.н. педагогических наук невысок (это касается далеко не только нашей страны). Есть две объективные причины такого положения дел. С одной стороны, действовал и продолжает действовать остаточный кадровый принцип: большинство способных людей выбирают себе поприще, слабо связанное с образованием, а тем более с «педагогическими науками». С другой стороны, проблемы познания процессов образования человека, то есть обретения своего, присущего только ему человеческого образа, чрезвычайно сложны. Как заметил Марк Блок в своей «Апологии истории», «все, что связано с человеком, самое сложное». Практически все процессы формирования личности слабо познаны. В отличие, скажем, от естественных наук, в которых за долгий период развития в ходе длительных наблюдений за повторяющимися событиями обнаружены фундаментальные законы, явления повторяемости в жизни и человека, и общества, выражены слабо. Так или иначе, ясно, что область достоверного знания в педагогических науках много уже, нежели, скажем, в медицине. Эпоха великих открытий в педагогике еще не наступила.
Отсюда отнюдь не вытекает, что к обоснованным рекомендациям в сфере педагогики не следует прислушиваться. Сказанное означает лишь, что рекомендации «педагогической науки» должны тщательнейшим образом проверяться и перепроверяться. При выстраивании новой системы исследовательских структур, связанных с образованием, необходимо сначала выделить ключевые задачи, для решения которых следует создавать эти структуры. Поскольку национальная система образования (и школа в первую очередь) является ведущим человекообразующим и народообразующим институтом, эти задачи определяются общей стратегией развития страны на краткосрочный и среднесрочный периоды. Отсюда вытекает, что первый шаг к созданию эффективной системы разработок – это отказ от глубоко порочной системы принятия решений в сфере образования, действующей в последнее десятилетие. Предстоит переход от имитационной модели к программе активных продуманных серьезных реформ. В применении к образованию это означает в частности, что необходимо создать принципиально новую модель системы управления на всех уровнях — федеральном, региональном, муниципальном — при самом тщательном отборе сотрудников. Проблема в том, что предстоящие преобразования затронут интересы многих. В «верхах» имеется множество влиятельных людей, не желающих признавать свои ошибки и терять привычные кресла: большие кадровые перемены неизбежны. Требуется также большая разъяснительная работа, объясняющая необходимость и смысл преобразований.
Вывод из сказанного крайне неутешителен: мы имеем дело с тремя порочными кругами. Во-первых, для того чтобы изменить ситуацию в образовании и педагогической науке к лучшему, необходима принципиально новая образовательная политика: от имитации активности к сущностным преобразованиям, от административно-командных методов к сотрудничеству Власти и Науки. Но разработка такого курса, требующего научного обоснования, упирается в неразвитость и неэффективность имеющихся структур педагогической науки. Во-вторых, нужна решительная перестройка всей системы образования, функционирования науки, системы управления. Но сторонники такой перестройки сегодня явно в меньшинстве как в «верхах», так и в «низах». Наконец, в-третьих, сложилась ситуация исторического цейтнота. С одной стороны, нужны решительные и оперативные меры, призванные остановить ускоряющиеся процессы деградации образования и науки. С другой стороны, эти системы неизбежно консервативны, быстрые их преобразования опасны, а позитивных результатов реформ приходится ждать долго.
Чтобы разорвать эти порочные круги, необходима политическая воля. Во избежание угрозы не слишком отдаленного летального исхода систем образования и науки в России необходима сложная и не лишенная риска операция. Для осознания этого сложилась система активных стимулов. Государство Российское начинает осознавать, что в сложившихся исторических обстоятельствах образование и наука – ключевые факторы национальной безопасности страны: без их достаточно быстрого развития мечты о высоких технологиях и росте обороноспособности превращаются в полную маниловщину. Представители образования и науки понимают, что дело идет к полной гибели всерьез того дела, которому они служат. Так что правильный выбор позиции – вопрос профессиональной чести и профессионального долга. Наконец, родителям совсем не все равно, как учат их детей. И имеется множество признаков, свидетельствующих о том, что недоверие к «инновациям» в образовании растет. Рано или поздно это проявится: все-таки забота о собственных детях и внуках – витальная потребность.
Хороший пример програмы действий в подобной ситуации подсказывает история. В конце 1980-ых годов, т.е. в годы перестройки, естественно обозначилась проблема реформ в сфере образования и главным образом в средней школе. Чтобы сменить «консервативный» состав в системе управления, в марте 1988-ого года было принято решение о создании нового Государственного комитета по народному образованию, объединяющего три старых министерства. Удачным оказался выбор председателя – им стал Геннадий Алексеевич Ягодин. Он предложил следующее. В марте было объявлено решение о созыве съезда работников народного образования в декабре; в течение нескольких месяцев во всех областях СССР проводились выборы делегатов, обеспечившие в целом представительный состав участников съезда. Для подготовки документов к съезду приказом Г .А. Ягодина был создан Временный научно-исследовательский коллектив «Школа» (руководитель – Э. Д. Днепров), который всего за три месяца подготовил необходимый пакет предложений. ВНИК «Школа» собрал несколько сот активных сотрудников. Тем самым множество малоизвестных ранее ярких людей и идей оказалось востребовано. Одновременно во всех средствах массовой информации и главным образом в «Учительской газете», тираж которой доходил тогда до 1,5 млн, шло активное обсуждение подготавливаемых разнообразных проектов. Итоговые документы после активных обсуждений и отнюдь не единогласных голосований были приняты на Съезде. Эти документы наряду с Законом об образовании (1992 г.) сыграли несомненно позитивную роль: в очень трудные 90-ые годы они стали основой развития системы образования. За короткое время нельзя решить все проблемы, но можно наметить пути их решения – это и сделал ВНИК.
Этот «ход Ягодина» представляется оптимальным решением и сегодня – с двумя существенными дополнениями. Во-первых, как показывает печальный опыт современного Минобрнауки, это министерство следует разделить на Министерство народного просвещения, сосредоточенное на проблемах школы, и Комитет по делам науки и профессионального образования. Во-вторых, жизненно важен принцип отбор аппарата начиная с должности министра: на смену «эффективным менеджерам» должны прийти профессионалы, отвечающие за состояние своей отрасли и способные изменить положение дел к лучшему.
Таким образом, становление новой системы организации разработок для системы образования – предмет серьезной общенациональной содержательной дискуссии. Решить проблемы педагогической науки, не решая актуальнейшие задачи национальной системы образования, нельзя. Продолжать делать вид, что существует некая стратегия развития образования и науки, уже не получается
Как воссоздать систему педагогических наук?
В сложившейся на сегодня ситуации употребление глагола «воссоздать» в применении к педагогическим наукам представляется наиболее уместным. В предыдущей части этой статьи я весьма критично оценивал состояние дел. Существовавшая долгое время модель была крайне несовершенна. Но она позволяла поддерживать признаки жизни в системе разработок для сферы образования. С крушением РАО не стало никакой системы: очевидно, что институты при министерстве – это временная конструкция, которой не грозит долгая и мало-мальски полноценная жизнь.
По моему убеждению, строительство педагогической науки в России следует начинать заново, Разумеется, есть немало хороших традиций и разработок. Пока есть и люди, способные передать эстафету новым поколениям. Но выстраивание новой системы педагогических наук нужно начинать с чистого листа, если, конечно, мы хотим исправить многочисленные дефекты старой модели и выстроить в разумные сроки новую эффективную систему. Цель последующего текста – инициация дискуссии вокруг конкретных предложений. Для этого следует явно выделить некоторые важные проблемы и наметить подходы к их решению. В процессе написания выяснилось, что наиболее удобный способ изложения – жанр вопросов и ответов. Разумеется, список следующих далее вопросов никоим образом не претендует на полноту – это лишь примеры проблем для обсуждения.
Является ли актуальной проблема новой организации педагогической науки в современной России? Осознана ли необходимость ее решения?
Судя по легкомыслию, с которым проведена реорганизация РАО, в верхах важность проблемы не осознается. Усугубляет ситуацию крайне пассивное отношение к развитию событий со стороны профессионального сообщества. Так что наиболее вероятно последующее сокращение штатов и структур в обсуждаемой сфере, сопровождающееся секвестированием расходов. Это лишь обострит положение дел – ведь серьезная работа в сфере педагогической науки необходима по следующим причинам.
— Пора честно признать, что национальная система образования деградирует с возрастающим ускорением. Это – следствие глубоко порочной системы в принятии решений в сфере образования. Перестройка этой системы на всех уровнях — неотложная задача, решать которую нужно «по–научному».
— Как известно, в сложившейся внешнеполитической ситуации проблема импортозамещения – это проблема национальной безопасности страны. Импортозамещение начинается с импортозамещения рук и мозгов, что очевидным образом требует серьезной программы действий в сфере образования, науки, культуры.
— Признано, что мир вступил в эпоху «экономики знаний»: главное «сырье» — знания, решающий ресурс развития – люди. Весьма вероятно, что через два-три десятилетия благодаря современным информационным технологиям комплекс наук об образовании окажется на передовых позициях. Чтобы не пропустить очередной рывок, необходимо поддерживать высокий уровень разработок для сферы образования.
Итак, с точки зрения господствующей административной логики проблема педнаук находится на далекой периферии. С точки зрения высших национальных интересов проблема науки вообще и педагогической науки в частности крайне важна.
Как должно быть устроено разумное взаимодействие в системе «Власть и Наука»?
Критерий «разумности» очевиден: эффективность как науки в целом, так и по разным ее направлениям. Необходимое условие научной деятельности – интеллектуальная свобода ученого: его задача – честный поиск достоверного знания. Не дело чиновника активно вмешиваться в жизнь науки: это не его профессия. Поэтому административно-командные методы со стороны чиновников, курирующих науку, должны быть исключены. В частности, федеральные, региональные и отраслевые научные структуры могут быть полностью подчинены ведомствам лишь в редких случаях – в основном при решении оборонных задач.
Показательны два исторических примера. Активная господдержка госаппаратом «великих идей» Т. Д. Лысенко привела к катастрофическим последствиям для сельского хозяйства и биологической науки. С другой стороны, советский атомный проект — хороший пример грамотного взаимодействия Власти и Науки: при всей жесткости режима была признана решающая роль ученых, а государственная политика была направлена на создание условий для успеха проекта. Очень важную роль играло осознание общей ответственности ученых и представителей власти.
Во взаимоотношениях с Наукой у Власти (федеральной, региональной, отраслевой) есть две основные функции, организационная и контролирующая. Задачи организационного характера – создание благоприятных условий для развития науки, определение приоритетных задач в контексте общей стратегии развития страны, принятие решений о выделении необходимых ресурсов для решения этих задач. Контролирующая функция – проверка результативности научных исследований, проводимых под эгидой государства, мониторинг научных потенциалов страны по разным направлениям.
Приложение этих принципов к педагогической науке приводит к выводу, что передача институтов РАО в ведение Минобрнауки – ошибка. Современный чиновник полагает, что знает истину по праву занимаемой должности. Категорическое нежелание признавать даже очевидные ошибки – как, например, в случае с ЕГЭ или со школьными «стандартами» – и приводит к крайне тяжелым последствиям. Об эффективности подчиненной министерству структуры можно судить на примере Федерального института развития образования (ФИРО): эта структура действует уже около десяти лет, но не потрясла научный мир своими достижениями. Во избежание конфликта интересов за министерством следует оставить только организационную функцию. Контролировать достижение результатов должны независимые от министерства структуры,
Особая проблема – безотчетность и безответственность министерства. Необходимо возродить традицию ежегодных отчетов министерства народного просвещения, существовавшую до революции. Злободневная задача – определение ответственности госслужащих за ненадлежащее исполнение обязанностей и оперативное реагирование на негативное развитие событий.
Каковы должны быть первоочередные меры для оздоровления педагогических наук в России?
Требуются сильнодействующие средства. Необходимо навести элементарный порядок при защитах педагогических диссертаций. Естественное решение – остановить на два-три года работу всех соответствующих ученых советов, после чего в рамках разработанных новых процедур возобновить защиты, существенно сократив количество защищаемых работ. (Кстати говоря, диссертации в сфере психологии тоже вызывают многочисленные вопросы в сообществе психологов).
В сложившейся ситуации существование РАО как управляющей структуры потеряло смысл. Соответственно, Президиум РАО следовало бы упразднить. Опыт АПН-РАО показывает, что выплата академических гонораров действует развращающе. Сохраняя эти выплаты для уже избранных членов академии (обязательства государства должны выполняться), естественно на будущих выборах, если таковые будут сочтены целесообразными, исходить из того, что членство в РАО — символический знак признания, не сопровождающийся материальным вознаграждением. Разумеется, весь комплекс вопросов, связанных с судьбой академии и ее членов, следует обсудить на специально организованном Общем собрании РАО.
Особый сюжет – президентские и правительственные премии в области образования. За время существования этих премий лауреатами стали около 800 авторских коллективов. Являясь в течение нескольких лет членом комиссии по присуждению этих премий, должен прямо сказать, что собрать «золотую библиотеку российской педагогики» из награжденных работ никак не удастся. Количество ежегодно присуждаемых премий должно быть резко сокращено.
Неотложная задача – устранение причин, лежащих в основе провалов при подготовке документов федерального уровня, определяющих развитие событий в сфере образования. Тут нужна широкая гласность на всех этапах подготовки, от идеи до итогового текста. Важен отказ от анонимности: список разработчиков обязательно публикуется. Необходим новый и весьма строгий порядок проведения независимых экспертиз и профессиональных обсуждений; современная псевдодемократическая система, при которой несколько недель выделяется на «заочное обсуждение», после чего итоги «обсуждения» подводят, по существу, сами авторы обсуждаемого текста, является неприкрытой профанацией.
Большая ошибка – ставка на тендеры при определении разработчиков. Поскольку в обсуждаемой сфере нет эффективных структур, тендеры не могут быть эффективны; к тому же есть множество примеров, показывающих, что часто победители тендеров определяются задолго до объявления. Открытые конкурсы следует проводить среди потенциальных руководителей проектов, предусматривая как широкие их права, так и обязанности, включая формы ответственности.
Какой может быть программа действий для создания сети структур, специализирующихся на разработках для сферы образования?
Основной смысл необходимых преобразований – переход от модели, характеризующейся практически полной монополией государственного аппарата на принятие решений в сфере образования и организацию педагогической науки, к общественно-государственной системе, в которой решающую роль играют профессиональные сообщества. Главное условие эффективности такой системы — способность к самоорганизации. Основная форма самоорганизации – профессиональные ассоциации (союзы), объединяющие людей и структуры, специализирующихся на тех или иных направлениях педагогической науки. Надо ясно признать, что в настоящее время подобных активных структур мало; практически отсутствуют и устойчивые традиции. Но альтернатива – сохранение статус-кво, что, как показано выше, контрпродуктивно.
Общая задача профессиональных ассоциаций — организация и поддержка регулярных обменов людьми, идеями, информацией. С этой целью необходимо возродить постоянно действующие исследовательские семинары, конференции, съезды для обсуждения ключевых проблем. Совершенно необходимое начальное условие – резкая активизация издательской деятельности, т.е. возрождение достаточно широкой сети специализированных журналов, регулярные издания монографий. Для этого в свою очередь следует возродить систему распространения при сложившихся экономических реалиях. Целесообразно и создание специализированных издательств. Другое перспективное направление – создание специализированных порталов и сайтов, в которых системно организованы публикации и дискуссии корреспондентов (в том числе зарубежных) на различные конкретные темы.
Очевидно, что разработчики для сферы образования должны иметь немалый опыт работы в образовании. Это означает, что роль т. н. университетской науки будет возрастать, что делает актуальным анализ зарубежного опыта организации педагогических исследований. Что касается школьной тематики, то естественными центрами являются институты повышения квалификации учителей ( ныне многие из них стали академиями).
Принципиально важно выделить ключевые направления развития педагогической науки и поставить первоочередные задачи на близкую перспективу, среднесрочный и долгосрочный периоды. Итогом этой работы могли бы стать два национальных доклада, на основе которых можно уточнить задачи и определить как потребность в специалистах по разным направлениям, так и структуры будущей сети исследовательских центров на федеральном и региональном уровнях. Следует также по возможности точно представить общую архитектуру современной педагогической науки. Это непростая теоретическая проблема, требующая серьезного анализа отечественного и зарубежного опыта.
При всей открытости списка задач, к трем проектам следует приступить незамедлительно. Это, во-первых, проект обновления содержания школьного образования. Вопрос о том, чему следует учить в российской школе XXI века? – ключевой. От ответа на него зависит развитие всей системы образования и в первую очередь систем школьного и педагогического образования. Во вторых, это образовательная индустрия, т.е. разработка и производство всего, что необходимо для функционирования современной системы образования – начиная от дидактических игр, лабораторного оборудования и заканчивая современными обучающими программами, сложными приборами и т.д. Уместно напомнить, что соответствующая федеральная целевая программа была принята в 1999 году, но была полностью провалена. Эта проблема имеет самое непосредственное отношение к импортозамещению. Потенциальная мощность этой отрасли экономики — многие миллиарды долларов ежегодно. Наконец, в третьих, приоритетными разумно признать статистику и социологию образования. Принимать решения на основе неверной и отсутствующей информации более нельзя.
Как повысить достоверность педагогического знания?
По-видимому, есть два основных средства. Первое – это организация открытого информационного пространства и постоянных дискуссионных площадок для обсуждения публикаций. Второе – поиск способов экспериментальной проверки педагогических теорий и отдельных их положений. Необходимо, в частности, вернуться к практике экспериментальных школ. В настоящее время эта сеть практически уничтожена. Но в свое время позитивную роль сыграли и опытно-показательные школы Наркомпроса, школы Макаренко, Сухомлинова и т.д. «Что такое педагогический эксперимент?» — вопрос, требующий и осмысления, и разработки довольно жестких правил. Многочисленные примеры «экспериментов», в том числе последнего времени (ЕГЭ, «профильная школа» и т.п.) подтверждают правило, появившиеся еще в фольклоре 70-ых: «Все педагогические эксперименты заканчиваются фантастическим успехом, а соответствующие реформы – бешеным провалом».
По-видимому, только через серию тонких экспериментов можно получить обоснованные ответы на старые вопросы: сколь нужно выделять часов на изучение того или иного школьного предмета?
Что нужно и что можно сделать в системе воспитания?
Проблем множество. Остановлюсь на трех из разряда первоочередных.
Воспитание происходит далеко не только в семье и школе. Есть такое важное понятие – образовательная среда, т.е. совокупность всех факторов, так или иначе влияющих на формирование личности. Среди этих факторов – средства массовой информации и в первую очередь телевидение. Любая культура (в том числе массовая) призвана возвышать человека, а не опускать его. В современном отечественном ТВ доминирует антикультура, усердно пропагандирующая ложные цели и ценности. В этих условиях обсуждение проблем воспитания – занятие не слишком осмысленное. Необходим поэтому резкий поворот СМИ к подлинному просвещению и подлинной культуре (Пушкин был прав: «О, сколько нам открытий чудных готовит Просвещенья дух!»). Если энергию «вертикали власти» использовать в мирных целях, то совершить такой поворот можно довольно быстро. Было бы желание.
Качественное образование (а это понятие включает в себя воспитание, обучение и развитие) — это всегда большой и хорошо организованный совместный труд ученика и учителя в течение всех лет обучения. Сегодня «труд» — слово забытое. Несуществующая пока концепция современной российской школы должна исходить в частности из того, что за школьные годы ученик должен выполнить довольно большой объем работы. В частности, современное положение, при котором для получения аттестата достаточно сдать всего два экзамена в примитивной форме ЕГЭ, недопустимо. Разработка новой системы контроля обучения, действующей с первого по выпускной класс, могла бы оказать большую помощь в воспитании трудолюбия и ответственности.
Общепризнано, что интерес к чтению у детей за последние 10-15 лет резко снизился. Отношение к этому факту в целом спокойное: считается, что процесс чтения переключился с книг на Интернет. Замена совершенно не равнозначная как ввиду специфичности текстов, прочитанных и написанных в Интернете, так и вследствие низкой еще популярности электронных книг. Но есть более серьезное обстоятельство. Главная особенность вида гомо сапиенс – способность к поиску, распознаванию и продуцированию смыслов. Смыслы фиксируются в текстах, устных и письменных. Поэтому большой объем тренировок в разнообразной работе с текстами (чтение и написание) – совершенно необходимое условие полноценного развития личности. Отсутствие должных навыков в этой деятельности недопустимо — это угроза развитию и личности, и вида. Человек Нечитающий – это Человек Немыслящий; к тому при отсутствии эрудиции резко снижаются способности к ассоциативному мышлению. Есть и чисто прагматическое соображение: непонимание текстов на родном языке крайне затрудняет изучение всех школьных предметов.
Вот почему возврат к традициям «самой читающей страны мира» и воспитание потребности в чтении с малых лет – крайне важная задача. Для ее решения потребуется целый комплекс мер. Это пропаганда семейного чтения и пропаганда книг в СМИ. Это резкое увеличение объема работы с текстами в школьные годы, включая сочинения на разные темы и в разных жанрах. Это и новая издательская политика, направленная на рост тиражей и существенное снижение цены книг, особенно для детей дошкольного и школьного возраста.
Последний вопрос — самый популярный в современной России: откуда возьмутся деньги для становления педагогической науки?
Следует заметить, что речь идет о сравнительно небольших ресурсах: дорогостоящих исследований в педагогике практически нет, а людей, для которых профессия разработчика становится основным делом, не так много.
Источников финансирования несколько. Если рационально использовать средства, выделяемые сегодня Минобрнауки на НИР в области педагогики, то сложится весьма немалый бюджет. Другой источник – образовательная индустрия (см. выше). Наконец, можно рассчитывать на участие бизнеса, особенно при введении налоговых льгот на проекты для сферы образования.
В целом же нужно согласиться с мнением выдающегося советского экономиста Матроскина: «Средства-то у нас есть. У нас ума не хватает»…
